|
Пьюзо, Марио (Puzo, Mario) (1920 - 1999)
Американский писатель, критик, сценарист, беллетрист. Из семьи итальянских иммигрантов.
Афоризмы, цитаты - лист (1) 2 (3)
Биография Марио Пьюзо >>
Цитаты из романа Марио Пьюзо "Крестный отец" (The Godfather)
(перевод с английского - С. Сычева, И. Забелин), 1969
Отец, сержант полиции, раз в неделю совершал обход своего участка вместе с сыном. При этом Макклоски-старший знакомил со своим шестилетним сынишкой всех лавочников в округе, говоря: "Это мой пацаненок." А лавочники охотно пожимали руку ребенка, не жалели комплиментов и пяти-десяти долларов, тут же извлеченных из кассы. К концу обхода карманы маленького Марка Макклоски раздувало от банкнот, так же, как его самого - от гордости и удовольствия. Он не сомневался, что так нравится папиным друзьям и что они с радостью делают ему подарки. Отец, разумеется, деньги у него изымал, складывал их в банк на имя сына, чтобы Марк когда-нибудь смог поступить в колледж, а на мелкие расходы выделял новенький полтинник. Потом они с чувством выполненного долга шли домой. Когда дяди-полицейские интересовались у Марка, кем он станет, мальчик отвечал с детской откровенностью всегда одно и то же: "Полицейским."
Из него вышел хороший полицейский, настоящий полицейский. [...] Он никогда не использовал ребенка для получения мелких взяток, как делал его отец, спуская за эти дешевые подачки лавочникам нарушение санитарных норм или правил парковки автомобиля. Ничего подобного - свою дань Марк Макклоски взымал собственноручно, считая, что эти деньги он просто заработал. Службу он отбывал добросовестнейшим образом, не тратя время дежурства ни на посещение кинотеатров, ни на ужин в ресторане, что зачастую позволяли себе его коллеги, особенно в холодные зимние вечера. Он действительно охранял покой своего участка, и стоило хулигану или пьянчужке забрести в его пределы, их вышвыривала железная рука. Возобновлять попытки нарушители, как правило, не осмеливались, что высоко ценилось торговцами и мелкими предпринимателями. Такая полиция заслуживала в их глазах всяческой поддержки. Его любовь к порядку помогла выстроить целую систему отношений и схему платежей, от которой он, надо отдать ему должное, не отступал. Зачем ему лишнее? Он был все-таки честным полицейским, по-своему честным, но это устраивало и окружающих и начальство. Во всяком случае, все чины он получал вовремя. Из четырех его сыновей ни один не пошел служить в полицию: все четверо поступили в университет. К тому времени Макклоски уже перерос по званию своего родителя, став лейтенантом, а потом и капитаном. Но учить сразу четырех сыновей, чтобы при этом они ни в чем не знали отказа, становилось все труднее, и о Макклосски пошла недобрая слава. Букмекеры на его участке вынуждены были откупаться от закона куда дороже, чем в других районах Нью-Йорка. Макклоски теперь откровенно называли хапугой, но сам он не видел в том ничего предосудительного. Раз полицейский департамент не платит своим сотрудникам достаточно, чтобы они могли должным образом содержать семью, кто-то это должен компенсировать. [...] Он сделал мирным свой уголок города, и - черт побери! - неужели жалкая сотня в конверте, которую ему вручали еженедельно, была слишком большой платой за покой и безопасность?
Неужто найдется в Нью-Йорке такой идиот, который замыслит убийство полицейского капитана? Самые отчаянные головорезы ведут себя тише мыши, когда их лупцует самый мелкий и ничтожный полицейский чин. Убивать полицейских не только бесполезно, но и вредно. А если в ответ в полиции начнут пристреливать бандитов десятками при попытке к бегству или за сопротивление при аресте, - что тогда? - (Марк Макклоски, капитан полиции)
- Мы стоим на пороге открытой войны: Таталья против Корлеоне. [...] А если мы пойдем им на уступки, немедленно ополчатся все разом и постараются все прибрать к рукам. Протянешь палец - откусят руку. Так что надо прижать их в самом начале. Если бы Гитлера остановили еще в Мюнхене, он никогда бы не смог зайти так далеко. Сами виноваты, что позволили ему разгуляться. - (Клеменца)
Майкл вспомнил, что дон говорил примерно то же еще в 39-м, когда война еще не была объявлена. "Если бы во главе правительств стояли семейные кланы, возможно, второй мировой войны и не было бы".
- Том, как ты думаешь, сколько смертей на счету у моего отца? - (Майкл, сын дона Корлеоне)
- Кое-что делаешь, если жизнь заставляет, но об этом не стоит говорить вслух. Есть вещи, которые нельзя оправдать, сколько ни рассуждай, потому что им нет оправданья. О них надо просто забывать. - (Том Хейген, советник Семьи Корлеоне)
Дилетанты и не представляют себе, как сильно зависят профессиональные певцы от техники - без ее ухищрений любой голос звучит совсем иначе, чем на пластинке. Пластинку-то свою он мог бы поставить для Шерон. Но каково ему, немолодому и лысеющему актеру, услышать словно из юности донесшийся полный сил и страсти голос? Наверное, то же испытывают старые толстяки, когда видят самих себя на юношеских фотографиях стройными и прекрасными. - (о Джонни Фонтейне, певце и голливудской кинозвезде)
Самому Джонни, когда он стал популярнейшим певцом и кинозвездой, радостью любого музыкального фильма, и в голову бы не пришло, что можно бросить жену и детей. Он был слишком итальянцем для этого. А итальянцы ставят семейный очаг превыше всего. Конечно, он изменял жене, да и как можно не изменять при его работе и бесконечных искушениях? Нельзя же допустить, чтобы его заподозрили в отсутствии мужественности! - (о Джонни Фонтейне, певце и голливудской кинозвезде)
Его привлекала девичья наивность и неискушенность, тогда как перед молодками, пустившимися во все тяжкие годков с двенадцати, а к двадцати прошедшими огни и воды, Джонни внутренне пасовал. Ему казалось, будто он сжимает в объятиях хорошо отлаженную механическую игрушку. Можно ли получить удовольствие от таких объятий, даже если игрушка эта - роскошная кукла, красивая до умопомрачения? - (о Джонни Фонтейне, певце и голливудской кинозвезде)
В Голливуде не слишком-то носились со сценаристами, их здесь, что грязи. В иерархии киностраны сценаристы болтались где-то между актерами и техническим персоналом. Как-то вечером в Браун-Дерби Джонни случайно увидел унизительный для автора эпизод: одна из див, пришедшая пообедать вместе с писателем, не задумываясь, покинула его прямо на званом вечере, едва ее поманил пальцем знаменитый комик, вызывающий взрывы смеха в зале своей крысиной мордочкой. Какое имело значение, что книги писателя читает весь мир, - крысиной мордочке отдавалось полное предпочтение, потому что в Голливуде своя табель о рангах.
Он (Джонни Фонтейн) не раз видел, с какой неприкрытой ненавистью относятся многие преуспевающие обитатели Голливуда к прекрасной половине человечества. Продюсеры, писатели, режиссеры, актеры видели в женщинах лишь красивых животных, источник низких удовольствий и угрозу благополучию.
Прославленные кинозвезды, приносившие миллионные доходы, со временем неизбежно старели. Спасения от неумолимого бега времени нет и в горних высях. Стоило посмотреть на красавиц при комнатном свете, без специальных ухищрений гримеров и светотехников, их возраст можно было прочитать по морщинам так же просто, как возраст дерева по годовым кольцам на пне. Естественно, это создавало массу проблем. Чувств у них сохранилось не больше, чем в том же дереве, так что, устав изображать бесконечные влюбленности на экране и в жизни, обладая только подмоченной славой, памятью о былой красоте и кучей денег, они становились просто невыносимыми в общении.
В розовом полумраке женские лица казались удивительно привлекательными, а кожа - нежной и бархатистой. Это были те самые лица, которые Нино видел на белых экранах американских киношек с тех пор, когда ему стукнуло десять лет. Их воображал он, наделяя эротическими грезами, когда превращался из мальчика в мужчину. Сейчас они предстали во плоти, и это выглядело пугающе, все равно, что ожившие привидения. Никакие ухищрения гримеров не могли скрыть усталости их тел и упадка сил. Время жестоко по отношению к собственным дивным творениям. Если бы восковые фигуры из музея мадам Тюссо взяли в руки бокалы и присели в аллейках или зашагали по тропинкам, они, наверное, сильнее воспламенили бы его, чем эти былые божества экрана. - (Нино Валенти в голливудском Клубе одиноких сердец)
|
