|
Афоризмы и цитаты из книг российских авторов - Баратынский Е. * Батюшков К. * Берггольц О. * Бердяев Н. * Блок А. * Булгаков М. * Бунин И. * Быков В. * Вяземский П. * Герцен А. * Гоголь Н. * Гончаров И. * Горький М. * Грибоедов А. * Грин А. * Добролюбов Н. * Достоевский Ф. * Есенин С. * Ильф И. * Карамзин Н. * Катаев В. * Колчак А. * Крылов И. * Лермонтов М. * Лесков Н. - новый автор, цитаты * Лихачев Д. * Ломоносов М. * Маяковский В. * Набоков В. * Некрасов Н. * Островский А. * Петров Е. * Пришвин М. * Пушкин А. - новые цитаты * Радищев А. * Рерих Н. * Салтыков-Щедрин М. * Симонов К. * Станиславский К. * Станюкович К. * Столыпин П. * Сумароков А. * Толстой А.К. * Толстой А.Н. * Толстой Л.Н. * Тургенев И. * Тютчев Ф. * Фонвизин Д. * Чехов А. * Шварц Е. * Эйзенштейн С. * Эренбург И.
Россия, конец XX - начало XXI - Акунин Б. * Альтов С. * Высоцкий В. * Гераскина Л. * Дементьев А. * Задорнов М. * Кунин В. * Мелихан К. * Окуджава Б. * Рождественский Р. * Сахаров А. * Снегов С. * Солженицын А. * Суворов В. * Тальков И. * Троепольский Г. * Успенский Э. * Филатов Л. * Черных В. * Шендерович В. * Щербакова Г.
Солженицын Александр Исаевич (р. 1918)
Цитаты из произведений Александра Солженицына -
лист (1) (2) (3) (4) (5) (6) (7) (8) (9 - new) (10 - new) 11 (12 - new) (13 - new)
Биография Александра Солженицына >>
Цитаты из книги Александра Солженицына "В круге первом"
(цитаты из последней 7-й редакции романа, написанной летом 1968 г.)
(1955-1958 - первые редакции романа, уничтоженные позже из конспиративных соображений; 1964 - 5-я редакция романа, политически "смягченная" и урезанная для публикации в журнале "Новый мир", но книга опубликована не была; лето 1964 - 6-я редакция романа "В круге первом", роман к публикации в СССР был запрещен и распространялся в Самиздате, в 1968 опубликован на русском языке в американском издательстве Harper and Row; лето 1968 - 7-я окончательная редакция романа, текст никогда в Самиздате не ходил, опубликован в 1990) *
Время действия романа "В круге первом" - 1949 год, место действия - шарашка Марфино
— До того люди задурены, что стань сейчас посреди улицы, кричи "долой тирана! да здравствует свобода!" — так даже не поймут, о каком таком тиране и о какой еще свободе речь. (Глеб Нержин)
— А вы уверены, что вы, например, понимаете? (Илларион Павлович Герасимович, физик-оптик)
— Да полагаю, — кривыми губами сказал Нержин.
— Не спешите утверждать. Какая свобода нужна разумно-построенному обществу — это очень плохо представляется людьми.
— А разумно-построенное общество — представляется? Разве оно возможно?
История до того однообразна, что противно ее читать. Все равно как "Правду". Чем человек благородней и честней, — тем хамее поступают с ним соотечественники. [...] Марк Манлий, тот, что проснулся по гоготанию хрестоматийных гусей и спас Капитолий, — казнен как государственный изменник! А?.. [...] Начитаешься истории — самому хочется стать подлецом, наиболее выгодное дело! Великого Ганнибала, без которого мы и Карфагена бы не знали — этот ничтожный Карфаген изгнал, конфисковал имущество, срыл жилище! Всё — уже было... Уже тогда Гнея Невия сажали в колодки, чтоб он перестал писать смелые пьесы. Еще этолийцы, задолго до нас, объявили лживую амнистию, чтоб заманить эмигрантов на родину и умертвить их. Еще в Риме выяснили истину, которую забывает ГУЛаг: что раба неэкономично оставлять голодным и надо кормить. Вся история — одно сплошное ...ядство! Кто кого схопает, тот того и лопает. Нет ни истины, ни заблуждения, ни развития. И некуда звать. (Руська - Ростислав Доронин)
— Хочу тебя предупредить, Ростислав, — очень тихо возражал Нержин, склонясь почти к уху соседа. — Как бы ни были остроумны и беспощадны системы скептицизма или там агностицизма, пессимизма, — пойми, они по самой сути своей обречены на безволие. Ведь они не могут руководить человеческой деятельностью — потому что люди ведь не могут остановиться, и значит не могут отказаться от систем, что-то утверждающих, куда-то призывающих...
— Хотя бы в болото? Лишь бы переться? — со злостью возразил Руська.
— Хотя бы... Ч-ч-черт его знает, — заколебался Глеб. — Ты пойми, я сам считаю, что скептицизм человечеству очень нужен. Он нужен, чтобы расколоть наши каменные лбы, чтобы поперхнуть наши фанатические глотки. На русской почве особенно нужен, хотя и особенно трудно прививается. Но скептицизм не может стать твердой землей под ногой человека.
Слушай, как хорошо, что МГБ не дало мне учиться! на историка! [...] Ну, кончил бы я университет или даже аспирантуру, кусок идиота. Ну, стал бы ученым, допустим даже не продажным, хотя трудно допустить. Ну, написал бы пухлый том. С какой-то еще восемьсот третьей точки зрения посмотрел бы на новгородские пятины или на войну Цезаря с гельветами. Столько на земле культур! языков! стран! и в каждой стране столько умных людей и еще больше умных книжек — какой дурак все это будет читать?! (Руська - Ростислав Доронин Нержину)
— Я в эту синюю лампочку когда-нибудь сапогом запузырю, чтоб не раздражала.
— Не попадешь.
— С пяти метров — чего не попасть? Спорим на завтрашний компот?
— Ты ж разуваешься на нижней койке, метр добавь.
— Ну, с шести. Ведь вот, гады, чего не выдумают — лишь бы зэкам досадить. Всю ночь на глаза давит.
— Синий свет?
— А что? Световое давление. Лебедев открыл. Аристипп Иваныч, вы не спите? Не откажите в любезности, подайте мне наверх один мой сапог.
— Сапог, Вячеслав Петрович, я могу вам передать, но ответьте прежде, чем вам не угодил синий свет?
— Хотя бы тем, что у него длина волны короткая, а кванты большие. Кванты по глазам бьют.
— Светит он мягко, и мне лично напоминает синюю лампадку, которую в детстве зажигала на ночь мама.
— Мама! — в голубых погонах! Вот вам, пожалуйста, разве можно людям дать подлинную демократию? Я заметил: в любой камере по любому мельчайшему вопросу — о мытье мисок, о подметании пола, вспыхивают оттенки всех противоположных мнений. Свобода погубила бы людей. Только дубина, увы, может указать им истину.
— Валентуля, вот вы ложечкой об стакан всегда стучите после отбоя, как это мне надоело!
— Спокойно, а как же мешать сахар?
— Беззвучно.
— Беззвучно происходят только космические катастрофы, потому что в мировом пространстве звук не распространяется. Если бы за нашими плечами разорвалась Новая Звезда, — мы бы даже не услышали. (Валентуля - Валентин Прянчиков)
|
